Начало игры

Сколько часов назад эта девушка пустила в воздух четверку сенбонов и, убив жертву, забрав деньги у заказчика, уверенно развернувшись, ушла домой, но, остановилась по дороге, зайдя в бар?
Вечер... Поздний вечер, в кафетерии куча людей, заведение просто забито, играет тихая музыка, а шума от людей очень много.
Полное хладнокровие, отсутствие какой – либо жалости, страха, дрожи. Она начала убивать без неуверенности, строго, резко, как бросок кобры, пробивая клыками шею жертвы и впрыскивая смертельный яд. Сенбоны, на которых было столько крови блестели, как хищный взгляд, однако, блеск был пустым, холодным, металлическим. Да... Никакой дрожи...
И вот, никакого страха и опасения, она уже по привычке входит тихо, незаметно, и так же тихо и незаметно проходит по залу заведения, садясь за единственный свободный столик у окна. Поздний вечер. Даже уже почти ночь, за окном темно. Кинув взор на холодное стекло, пронизывая взглядом пустующую, ночную улицу, Сецуна поднесла к губам чашку чая, и, опустив взор на темную жидкость вдруг опустилась куда – то еще глубже...

Что это за холод, пронизывающий до косточек, если бы не черный, кожаный плащ девушки? Что за темнота? Да, казалось, она только что была в такой же темноте, но зашла в забитый людьми бар... Но это была другая темнота. Скупой свет в этой улочке хоть как – то давал понять свое местонахождения. Но, этого было мало.  Болела спина и левая рука, виски так же болели, как будто голову сдавливает стальное кольцо, причиняя неимоверную боль. Но и это еще не все. Откуда Сецуна в этом месте, лежащая, как будто выкинутая кем – то, как не нужная, старая игрушка, почему здесь так холодно, и от куда чувство, что ты и в роде как дома, и вовсе не дома... Что ты здесь не тот? Что это вообще другой мир? Бред... Это какой – то бред.

Сецуна, уже давно раскрывшая глаза, прежде зажмурившись от боли, подняла голову, а затем вовсе попыталась принять сидячее положение. Улица. Ночь. Холод. Нет.. Это не сон, и не злая шутка сознания, или ощущений. Это, как всегда, жестокая реальность, заставляющая бороться до последнего, даже когда мир вокруг считает тебя полным, ни на что не способным дерьмом. Рука и спина болела, похоже, девушка каким – то образом приземлилась на левую руку, но, так же, не известным ей образом, прокатившись, грохнулась и на спину. Прикусив от боли губу, Шиньи схватилась правой рукой за левое плече и, скользя, опираясь о стену, попыталась встать. Колени болели и отказывались по началу держать. Но, не сильно и не долго, что позволяло сделать несколько шагов. “Италия..” – первое, что проскользнула более адекватно в голове киллера, как только она услышала, и, на конец – то поняла отдаленные итальянские возгласы не спящего, ночного народа. Стараясь уверенно встать на ноги, Шиньи пошагала к концу улочки, к более яркому освещению фонарей, при этом пытаясь унять боль,  массируя ушиб тонкими пальцами. Уже на выходе из переулка, Сецуна огляделась: ночная улица, пустынная, но от девушки отдаляется пьяная парочка, громко что – то лепеча на испанском. Убрав руку с плеча, уже почти не болевшего, Шиньи нахмурилась, выгнув спину, чуть пыхнув, от отступающей боли.  Что делать? Уже успокоившись, но все еще чувствуя тревогу, Сецуна пыталась начать раздумывать об распознании своего точного местоположения, времени и даты. Но тут же опомнилась, что если попытается разузнать у очень редкого прохожего, что почти невозможно, дату и время, то ее примут за пьяную в дребезги, чего не очень – то хотелось. Ладно, на улице может быть широкая часть, где можно найти уличные часы, часто идущие без сбоев и правильно показывающие время. Это уже как – то придавало надежды. Узнать название самой улицы? Где – то, на каком – то доме же дожна быть таблица с названием? Ну... Это легче простого. Сецуна развернулась лицом к углу дома, у которого стояла и сразу же увидела высоко повешенную табличку с плохо читаемой надписью “Леньяно”, а это улица, при хорошем знании географии киллером, находилась в Милане. Вот. Теперь лучше: Сецуна находится в Италии, в городе Милан и на улице Леньяно. Но это еще четверть дела... Какого черта она вообще здесь делает!?   

Бред, черт подери, это какой – то бред ее воображения. Нереальное. Просто нереальное... Что бы это могло быть? Перемещение, телепортация, или же, ее хорошенько стукнули в баре бутылкой по голове и отправили вот на это место, но... Сецуна проверила бумажник и ключи от дома – все на месте, да и бумажник полон купюр. А вот наличие денег хоть как – то радовало Шиньи. Даже если она не доберется до дома и даже если она его вовсе не найдет, то можно будет переночевать в каком – нибудь мотеле, если найдется таковой.

Но что – то Сецуну сильно тревожило... А тревожило ее то, что она чувствовала чужду к этому месту.. Это не ее время, не ей знакомая улица. Это не ее мир. Не тот мир, в котором она чувствовала свободу. Нет. Это чувство разрывало на куски ее душу. Кромсало но мелкие осколки ее сердце. Сознание билось в ее теле, как умирающая пташка, заключенная в клетке на веки без еды и питья.

Это чувство, казалось, пропускает яд в тело девушки, отравляя, парализуя, но не убивая. Мучая и издеваясь. Она, холодная и жестокая, известный многим киллер, наемник, добытчик информации, берущая за свои услуги дорого, но всегда выполняющая поручения идеально, она... Она сейчас просто остановилась, все так же повернутая к стене дома с названием улицы, но уже опустившая взгляд на землю, не смогла сдержать в себе это отравляющее чувство ненужности и чужды. Теплая, соленая капелька покатилась по холодной, замерзшей, чуть по красневшей щеке, заставляя еще сильнее мерзнуть. Шиньи обхватила себя за плечи и упала на колени, скрючившись, заставляя себя остановиться, заставляя остановиться слезам, что вообще не выходило. По соленой дорожке прокатилась еще одна капелька, тихо упав на ледяной тротуар, потом еще, и еще. Дрожь и лихорадка охватила тело киллера, не давая вернуться к прежнему, хладнокровному состоянию. Хотя бы внешне.

Но тут, громко выдохнув, пустив в воздух потоки пара, Сецуна заметила статного, высокого парня, с прядями волос пепельного цвета, в костюме, с не аккуратно завязанным галстуком. Не понимая движений, как своих, так и юноши, Шиньи встала с земли, опираясь о ледяную стену, продолжила смотреть на незнакомца, утирая мокрое личико и шмыгнув носом, Сецуна пришла в себя. Чувство как – будто осталось на втором плане, все так же бушуя и стремясь, но безрезультатно вернуть себе к подчинению тело киллера. Но теперь, девушка вернулась к осознания происходящего, а так же, полностью уняла дрожь, однако тревога не давала покоя. От парня несло чем – то знакомым, как – будто, он тоже с того, родного и знакомого ей мира. Отряхнувшись, поправив плащ, Сецуна, стараясь как можно не заметнее, проверила наличие игл в чехле и вообще, присутствие чехла на ее бедрах.

Отредактировано Secuna Shinyji (4 августа 13:41:12)

Почувствовав тонкий запах табачного дыма, Сецуна окончательно пришла в себя. Точно соображая, полностью описав ситуацию, и поняв, что можно надеяться на что – то хорошее, а так же, полностью прийдя в себе, вернула себе свою недоверчивость и непробиваемый панцирь... Но трещины остались. Выпрямив спину, уверенно встав на ноги, положив руки в карманы, дабы предотвратить переохлаждение, Шиньи подняла голову к темному, ночному небу, затянутому тучами, и повторно пустила в воздух поток пара от громкого вздоха. 



– Который час?... – как – будто в пустоту повторила она вопрос парня. – Позже двенадцати ночи. Точно сказать не могу. – да и это утверждение пошатывалось в своей правоте. Девушка могла примерно сказать время, выйдя на улицу, судя по оживленности, темноте, температуре, присутствию тумана, но это время примерное, а само умение выработалось со временем и частотой ночных заказов. “Мне бы самой знать точно” – про себя чертыхнувшись и выругавшись, подумала Сецуна.

Тонкий туман окутывал обоих, и если бы не редкие уличные фонари, воцарилась бы кромешная темнота, хоть глаз выколи. Холод пронизывал кожу лица, пробираясь к костям, как тонкая игла, обмоченная в парализующем яде. Но, помимо холода, скупого света, тумана вокруг было тихо, словно в гробу. Полная тишина, давящая, как реальность, разрывающая слух. Правильно говорят, тишина страшнее крика, безразличие страшнее войны. Ее можно слышать, ее можно чувствовать, ее даже можно полюбить, но не увидеть. А вот она столько может.. и убить, и ответить за тебя, и рассказать столько, сколько не расскажет крик.

Все так же прямо держа спину, Шиньи оглядела улицу: слева дорога становилась уже, а справа – шире. Это вполне означает, что справа может находиться широкая площадь, а на площади – часы. Тихо шагнув вперед, Сецуна прошла мимо парня, и, хотела было идти дальше, но остановилась, спросив повторно как – будто в никуда, однако вопрос предназначался незнакомцу: 

– Уважаемый, вам нужно узнать точное время? – будучи точно уверенной в ответе парня, Шиньи продолжила: – Если да, то наши цели совпадают. По моим предположениям, можно найти уличные часы, пройдя дальше в этом направлении. 


И в недоверии со стороны незнакомца киллер так же была уверена. Да кто станет доверять какой – то девушке, встретив ее посреди улицы средь ночи, да еще такой холодной и тихой? Никто, а этот юноша в ряд ли был исключением. Повернувшись лицом к сзади стоящему парню, Шиньи заговорила, тихо, но внятно и четко:
– Я понимаю вас, ваше недоверие, но, уверена в том, что вы кого – то хотите найти, кого – то важного для себя, важнее собственной жизни... Пардон, если сказано было что – то не так, но это видно по вашему нервному поведению. Все, чем я могу помочь – это сказать, что мы на улице Леньяно, в городе Милан, в Италии. 


А это было правдой. Сецуна хорошо увидела в незнакомце нервность, лихорадочность поведения, то же курение свидетельствовало о нервном состоянии. Даже будучи не такой внимательной, чувствительность к происходящему, тонкое ощущение состояния окружающих ее людей, точность определения ситуации все равно бы доказали правоту Шиньи. 



Опять тихо вздохнув, теперь скорее от пронизывающего холода, Сецуна вопросительно взглянула на парня, как будто спрашивая, идет ли он туда, куда идет она.

Отредактировано Secuna Shinyji (29 июля 15:59:21)

Туман... Ненавистный, холодный, словно клубы незаметно отравляющего дыма. Нет. Сейчас он дал повод приблизиться к парню, сделав полтора шага вперед и легким движением руки, в подобие взмаха, словно раздвинув занавесь, мешающую полноценно оценить статность, и жесткие, мужские, но красивые, и гармонично сочетающиеся черты лица с прической, заставив разойтись хоть чуть чуть густую дымку. Хоть эта дымка скрывала почти всю картину, Сецуна увидела на его лице широкую улыбку, а перед ней четко расслышала слова.
– Ни за что не откажусь от такой компании. – вернув руки в карманы, ответила девушка, взаимно улыбнувшись, чуть разведя губы и еле видно наклонив голову вправо. – Тем более, в такое время суток. 
Ну, за последние слова Шиньи стоит похвалить. За всю жизнь девушка впервые разрешила себе показать на своем поведении беззащитную дамочку, нуждающуюся в сопровождении ночью. От осознания этого Сецуна про себя сама себе усмехнулась. Впрочем, эта беззащитность была выстроена на половину специально: не хотелось оставлять паренька в подозрениях о намерениях его убийства. Обычно. Вполне обычно... – так сказать, язык не повернется. 
Если говорить прямо, а прямо понять – то, что сейчас чувствует Сецуна фактически невозможно, но стоит попытаться, этот юноша производил довольно теплое впечатление. Девушка действительно была не против такого сопровождения. Совсем не против. 
Ну, утверждение, что Шиньи совершенно права, только который раз доказало полное существование тонкого чутья меланхолика. А это доказательство опять заставило усмехнуться про себя киллера. 
Девушке было интересно, подозревает ли эта особа о ее “темной стороне”. Если проще сказать, то под понятием “темная сторона”, подозревалась работа Шиньи. А еще интересней было то, что девушку не покидало чувство причастности и самого парня к этому мрачному миру. Ведь попахивало мафией и от этого юноши... Действительно убедившись, что ее собеседник ищет кого – то важного для себя, Сецуна отметила преданность в характере незнакомца. Дослушав доказательство, девушка опять мило улыбнулась, и теперь улыбка была искренней, а в глазах блеснуло понимание и доброта. Доброта... Понимание? Доброта и понимание? Откуда? Сколько лет Шиньи не чувствовала этого? Сколько лет она была просто бездушным киллером? Сколько лет? И вот тут просто пробудить доброту и понимание к первому встречному... Что это? Нет, кто это? Улыбка. Может, улыбка во все тридцать два при упоминании о ком – то важном для него заставила чуть смягчить и затупить сенбоны. Ведь сколько лет девушка не видела такой улыбки. Очень долгое время Сецуна не приезжала к матери и сестре, ведь только Чи и Жемлетта могли подарить такое тепло этому ледяному куску мрамора, а ведь сердце не затвердело, оно все так же бьется, бьется даже при новом взмахе руки для броска игл. Оно все так же бьется при виде беззаботно играющего дитя, оно не знает, что такое мафия, оно не видит тьмы, оно живет. Оно забилось сильнее от улыбки, от улыбки, подаренной тем, кого она не знает. 
Еле видно опустив глаза, Сецуна взглянула на протянутую ей руку юноши. Он был прав, вероятнее, лучше было бы обращаться к друг другу более неформально, что находилось девушкой приятным. Дружелюбность? Ну... может быть. Никто не отрицает, а Шиньи вовсе приятно будет признать эту дружелюбность реальной, а не наигранной. Странно... Но хотелось больше улыбок, правды, тепла. Больше.. Возможно, это является нуждой каждого мафиози. А может, некоторые уже окаменели, включая сердце. Но в этом холодном теле оно живет и помнит, как таять, словно свеча, от чужого тепла. 

– Шиньи Сецуна. Взаимно. – Крепко пожав теплую руку Хаято, своей ледяной, замерзшей, тонкой и набитой на клавишах фортепиано рукой, Сецуна опять улыбнулась, теперь широко, и чуть сильнее наклонив голову в право. – Люблю обращение в виде Шах, или Ши, как вам удобнее. –  и все таки это формальное “вы” осталось, возможно, по привычке. Но, пусть это даже привычка, в ближайшие несколько минут Шиньи намеревалась избавиться от нее. 
Теперь, познакомившись с парнем, Шиньи отпустила, нехотя, но скрывая это, руку нового знакомого – на столько рукопожатие было теплым и согревающим замерзшие руки киллера.

– Можем идти, если вас здесь ни что не держит. – который раз улыбнувшись, разведя уголки губ, Сецуна указала взглядом на дорогу, развернувшись в пол оборота, скрывающуюся в тумане спереди, ожидая ответа.

– Да, конечно. А на счет второго – спорить не стану. – даже выкинув тихий и приятный на слух смешок, ответила Сецуна. Киллер подозревала, что парень догадался о лживо выстроенной беззащитности, а из этого следовало то, что новый знакомый сильно насторожился и поставил под вопрос безобидность "этой непонятной, холодной и вечно улыбающейся особы". Это заставляло немного сожалеть девушку о содеянном, что случалось крайне редко. А сожалела она по тому, а это удивительно, что не хотелось отсаваться для Гокудеры в тени недоверия и неправды. Всегда Шиньи было плевать с высокой колонки на то, что думают окружающие особы о ней, ее поведении, личности, вкусах. Хотелось улыбаться. Странно ведь... А хотелось. Не переча требованиям своего подсознания, Сецуна раскрыла еще одну улыбку в адрес Гокудеры. Потом еще. Отпускать с губ напряжение от растяжки в широком положении не хотелось совсем. Но, чуть отсуписв уголки, оставив на устах легкую полуулыбку, Сецуна была благодарна. За что? Да она сама не знает. Хотелось говорить "спасибо" огромное множество раз. Мать научила. Мать научила благодарить за то, что тебе дарят тепло, путь наигранное, за то, что тебе дарят свет, пусть и построенный, за то, что тебе дарят улыбку, пусть и фальшивую. Привычка – ответите вы. Нет... Долг. Долг, который не ценила Шиньи уже много лет, а вдруг сейчас так просто вернулась к обещанию, шептавшему с честью насить этот самый долг, отданный Чи. Наверняка, только по тому, что сапасибо сказать нужно было далеко не за фальшу...
Ну, исходя из этого, можно оправдаться киллеру, так как в темном мире мафии одни декорации. Декорации из фальшивости. Ничего не поделаешь, терпи, раз решился ступить на порог этой стороны населения Земли.

Ощутив легкую дрожь, пробежавшуюся по телу, Шиньи почувствовала так же и тонкую струйку тепла от раскаленных губ парня на свей руке, еле согревавшее тело. Подняв с прежнего рукопожатия глаза на глаза Хаято, Сецуна заметила задумчивость и отчужденность, свидетельствовавшею о некотором волнении, только с другой стороны понимания, и погруженности во что – то мягкое. Ни что иное, как воспоминания.
Это в смешивании с тем теплом от формального жеста со стороны Гокудеры заставило Сецуну сделать что – то  на подобии "в обмен". Да даже по одиночке просто проснувшееся чувство нежности в теле заставило произнести, глядя в светлые, большие глаза парня, шепетом:
– Вы найдете того, кого ищете. Я уверена. Хотя, я не телепат и не гадалка, а так же не вижу будущее, эти факты не мешают мне заявить о своей уверенности в том, что пропавшее – найдется, утерянное – вернется. – дажа сама веря в эти слова, произнесенные не с того ни с сего, просто слетевшие с языка и замерзших губ, Сецуна ощутила, что прекратила улыбаться, а лицо приняло теплый вид, хоть и без лучей улыбчивости.

Легкая ошибочка парня в фамилии Сецуны девушка пропустила мимо ушей. Стоило простить такому дружелюбному.
– Без проблем. Никаких "вы". – опять приятно хихикнув, Шиньи развернулась полностью и легким, тихим, "теневым", но женственным шагом начала отдаляться от Гокудеры в ту сторону, где улица расширялась. – Хей, кто – то там от холода помирать собрался?! – громко "напомнив" Хаято, киллер засмеялась, что заставило удивится ее саму про себя. – Рано еще помирать... Стоит еще пробежаться в перед по лезвию ножа к рукояти, громко смеясь с порезанных ног. – А вот эти слова были тихими и произнесенными как – будто для себя, нежели для пепельноволосого.

Новое знакомство радовало, хотя киллер подозревала, что оно будет не долгим.
=> К парку Семпионе, сама того не подозревая