Холод. Чертов собачий холод, вытягивающий драгоценное тепло из тела с каждым судорожным вдохом и рваным выдохом. В горле стоит свинцовая горечь, и мужчина тщетно пытается сглотнуть ее, но во рту пересохло, как при тяжком похмелье.

"Что произошло?" – резонный вопрос, особенно когда память, эта сука, предательница, ласковая блядь, выдает совершенно невероятные картины. Все смешивается, и духота прокуренной комнаты резко контрастирует с волглым липким асфальтом под саднящими ладонями, тяжелый сладковатый аромат курений – с кисловатым запахом рвоты, смога, отвратительным смрадом, говорящим о близости мусорных баков, и мерзким отзвуком мочи.

"Что за поебень здесь творится? Какого хрена я здесь и где эти ебаные полудурки, именующие себя моими офицерами?" – мысли все еще слабо стыкуются друг с другом, в хаотичном движении заполняя голову, которую Занзас отрывает от асфальта, рывком отталкиваясь от него ладонями и резко, на удивление резво вставая на ноги. Руки привычно тянутся к поясу, пальцы любовно выглаживают холодящий металл пистолетов – на месте, хвала темным духам за это. Рот наконец заполняет липкая слюна напополам с сукровицей, позволяет промочить иссохшую глотку и надсадно раскашляться из-за этого. Желудок мгновенно откликается рвотным спазмом, который мужчина с трудом, но все же сдерживает. Пошатываясь, Занзас делает шаг, другой, фокусируя зрение на окружающем мире. Взгляд, с которого спадает темно-алая пелена, скользит по темному переулку, освещаемому тусклым светом мигающего фонаря, и натыкается, наконец, на почти безжизненную фигуру мальчишки в идиотской шапке. Хотя... нет, для босса он все равно выглядит мальчишкой, но вот какого хрена форма, еще недавно пошитая, кажется ему несколько маловатой...

"Черт с этим", – решает мужчина, волевым усилием возвращая себе возможность ходить по ровной траектории. Голова все еще кружится, но как будто с ним такого раньше не бывало. Бывало, да и хуже было, гораздо хуже, вот только где наша не пропадала?
Подойдя к Франу, Занзас дернул мальчика за шкирню, поднимая над замызганным асфальтом, и вгляделся тому в лицо. Офицер Варии выглядел откровенно плохо, но босс решил, что пора приходить в сознание, а посему несколькими пощечинами и встряхиваниями заставил юношу открыть глаза:
– Просыпайся, bastardo, не время спать. Ну, лягушка, хватит пускать кровавые сопли!

Похоже, что иллюзионист сам мало понимал, что стряслось. Мужчина отчетливо помнил темную комнату и стакан виски, а потом словно мигрень сжала голову дьявольскими тисками. Вспышка за вспышкой, растворяющие мир в невероятной яркости, а потом блаженная, пугающая своей пустотою тьма, окутавшая сознание. Тьма, совершенно не похожая на обморок, нет. В ней присутствовала определенная ясность, недоступная разуму. Это было похоже... на разговор с Богом, по ощущениям, потому что ответов на свои вопросы, которых мужчина за свою жизнь скопил очень и очень много, Занзас не помнил. Быть может, они и были, кто знает.

Фран с трудом приходил в себя, с большим трудом. Видно, иллюзионистам в такой ситуации было хуже. Босс прекрасно понимал, что нельзя оставаться в этом переулке, хотя бы потому, что ему безумно хотелось принять душ, смыть с себя здешний отвратительный смрад. Закинув руку мальчика себе на шею и подхватив его под талию, Занзас хрипло шепнул ему:
– Пошли.

Ничего больше. Одно указание, и это при том, что он сам не знал, куда идти. Впрочем, разум подсказал ему, что нужно идти на свет, а свет горел в конце переулка, там, где он выходил на более широкую улочку. Все еще с трудом передвигая ноги, босс потащил своего офицера за собой, попутно второй рукою проверяя карманы. По старой привычке в брюках лежало все, что могло там вообще уместиться: запасные патроны к пистолетам, зажигалка, мелкие монетки, пачка презервативов и куда более толстая пачка банкнот, перехваченных резинкой – босс не любил, когда у него кончались деньги, а кредитными карточками не пользовался из принципа: это было менее эффектно, чем отстегнуть пару крупных купюр на глазах у трясущегося продавца.

– Так, где эти куски мусора, черт бы их побрал, – вполголоса ругался на остальных членов отряда независимых убийц их босс. Если они не окажутся в радиусе десяти метров, то этот факт сильно расстроит Занзаса. Сильно. Очень сильно, черт подери!

Фран постанывал, и, кажется, силился что-то сказать. Босс остановился в самом конце переулка, скривив губы – тело, измученное тело дало о себе знать: предательски кольнуло под сердцем, и каждый ожог отозвался пламенной болью, напоминая о себе. Занзас с трудом выдавил из себя:
– Что... такое... Франческо, что?

Все тот же скорбно-невинный взгляд, все те же отвратительно-тягучие интонации, щедро сдобренные хрипом осипшего голоса. Занзаса иногда удивляло, как этот мальчик в совершенстве держит эту постоянную маску. Сейчас его юный офицер выглядел из рук вон плохо, если не сказать отвратительно. Со всей суровостью мужчина, скривившись в отвращении, процедил:

– Отряхнись что ли, офицер независимого отряда убийц. Выгляди достойно своего статуса. Капо, руку потеряв, с кровоточащей культею выглядел лучше, чем ты.

Придерживая мальчишку за плечо, мужчина огляделся. Улица, освещенная тусклым светом фонарей, не сулила ничего хорошего. Пара потрепанных автомобилей среднего класса, пара дешевых неоновых вывесок, без слов намекающих на непотребные внутренности заведения, ящик для писем... вглядевшись, мужчина различил знакомые обозначения.

– Santa Maria... Viva Italia! – шепнул он, не скрывая облегченной усмешки: куда неприятнее было попасть в незнакомую страну.

– Вонголята? – задумавшись, протянул Занзас в ответ на вопрос зеленоволосого мальчишки, – Сомневаюсь, что у них бы силенок хватило. Пойдем, ragazzo, заглянем в ближайший бар. На разведку... – сипло и отрывисто хохотнув, мужчина увлек своего офицера к ближайшей яркой вывеске, на ходу обдумывая план действия. Пистолеты были при нем, но какое-то неясное чувство тревоги не покидало мужчину. Во-первых, капитана не было рядом, как и большей части верных офицеров. Во-вторых, Занзасу все время казалось, что ему чего-то не хватает. Пальцами он машинально покручивал кольцо, поправляя его то так, то сяк, но уловить нужную мысль никак не мог, что выводило его из себя.
Толкнув дверь ногою, мужчина привалился к ней плечом, оборачиваясь к Франу:

– Пойдешь за мной. Что бы ни спрашивали, ты – мой племянник. И выкинь нахер эту гребаную шапку, а еще лучше сожги.

Ступив на грязные ступени, ведущие в подвальное помещение, Занзас весь обратился во внимание. Внизу шумела подобно прибою музыка, ее биты сотрясали стены. Пахло выпивкой и чем-то кислым, но сути это не меняло – обычный бар для отвязной молодежи. Они будут смотреться здесь странно, но если у кого-то возникнет желание вступить в драку, ему есть чем ответить. Держа своего офицера за хрупкое запястье, мужчина спустился вниз, в чад и блики светомузыки. В голове крутилось неотвязное чувство, что все это больше похоже на кошмарный сон, чем на реальность. Или на времена бурной молодости... Неясно.

Беглым взглядом окинув полуподвальное помещение, босс быстро оценил ситуацию, утянув мальчишку за собой в дальний угол барной стойки. Подтолкнув его в спину и кивнув на барный стул, мужчина шепнул:

– Залезай, – а сам в полный голос гаркнул бармену на резком итальянском, – Тройную текилу. Мальчику ром-колу.

Облезлый парень панковской внешности зыркнул на посетителя недобро, но заказ все же выполнил. Забравшись на стул, Занзас снова украдкой огляделся. Пальцы лежали на стекле, виски теплел, кристальная прозрачность мутнела от конденсата, но минута, две, три, а мужчина все не притрагивается к напитку, словно что-то выискивая в чужих лицах.

Начало игры

Холодный ноябрьский воздух стискивает в своих объятиях тех, кому «посчастливилось» в столь поздний час оказаться на мрачных улицах где-то на окраине Милана. Это только в центре город слепит огнями разукрашенных витрин и поражает своим великолепием простых прохожих и неизменных туристов, но стоит чуть отклониться в сторону, как перед глазами предстает оборотная сторона, которая есть у любой, даже самой яркой, медали. Темные и грязные переулки, кварталы, где на всю улицу горит один-единственный фонарь, вдалеке время от времени раздается вой полицейской сирены, а количество преступлений на квадратный метр бьет все рекорды. То, что никогда не напечатают в цветных путеводителях и никогда не расскажут болтливые гиды. Таков сказочный Милан ночью, под покровом темноты, без прикрас и помпезного блеска.

Эстер  – одна из тех, кому «повезло» этой хмурой ноябрьской ночью оказаться на темных улицах пригорода Милана. Холодный ветер безжалостно хлестал по лицу, растрепывая волосы и забираясь под тонкую куртку, вынуждая поднять ее воротник, от которого все равно никакого толка. Рука, уже по инерции сжимающая ручку скрипичного футляра, совсем окоченела и почти не ощущалась. В голове пронеслась запоздалая мысль о том, что надо было бы надеть перчатки, все-таки не май месяц на дворе.

Возможно, кто-то бы очень удивился, увидев молодую девушку, пробирающуюся темными переулками, да еще и с футляром от скрипки в руках. Удивились бы, но точно не в этом районе, где у каждого жителя есть свои скелеты в шкафу. Уж точно не здесь, где на звук выстрела никто даже головы не повернет, беспокоясь за свою собственную репутацию.  Да и мало кому придет в голову, что эта симпатичная молодая особа каких-то пару часов назад прикончила из снайперской винтовки очередного неугодного. Но, даже если кто-то и додумается до этого, то сразу же поспешит отмести эту мысль и сделает вид, что ничего подозрительного не заметил. Никому не нужны лишние проблемы с законом, а уж вмешиваться в чужие дела – себе дороже, это правило знает каждый.

В тусклом свете фонарей невозможно ничего разглядеть, приходится ежесекундно смотреть под ноги, чтобы ненароком не оступиться и не налететь в грязь. Эстер не просто бесцельно бродит по этим малоприятным улицам, она, словно какая-нибудь ищейка, пытается найти место, где бы можно было наконец-то согреться. И, желательно, выпить. Потому что уже невозможно терпеть этот пронизывающий насквозь холод, заставляющий сильнее кутаться в куртку.

Эстер свернула на какую-то улочку, более освещенную и более внушающую доверие, чем те трущобы, которые ей довелось лицезреть последние два часа. Неоновые вывески круглосуточных магазинов и всевозможных баров-клубов, которые в это время суток не спят, а ждут с распростертыми объятиями загулявших посетителей.

Девушка решительно толкнула дверь первого попавшегося бара с кричащей кислотно-зеленой вывеской над входом и тут же поморщилась – в нос ударил резкий запах сигаретного дыма смешанного с алкоголем, а в уши – рваные биты какой- то непонятной музыки. Стоило бы развернуться и найти место поспокойнее и потише, но желание согреться и выпить значительно перевешивает. Эстер спустилась в темное полуподвальное помещение, заполненное самой разношерстной публикой.  От смеси гула голосов и музыки немного гудит в ушах. Девушка протолкнулась сквозь толпу к барной стойке и села на высокий стул, устраивая футляр у себя в ногах.

В подобных заведениях Эстер зависала лет в шестнадцать-семнадцать. Тогда казалось, что весь мир будет у твоих ног, стоит лишь щелкнуть пальцами. Но продолжалось это недолго, всего лишь каких-то полтора года. С тех пор девушка не так часто посещала заведения такого рода, и сейчас ей было слегка непривычно среди этого скопления людей, дергающихся в конвульсиях под новомодную музыку и распивающих коктейли каких-то уж совсем немыслимых расцветок. Время, когда она сама была такой, давно уже канули в Лету, и все это напоминало возвращение в давно забытое прошлое, путешествие во времени…

– Jim Beam со льдом, – сказала Эстер подошедшему бармену, стараясь перекричать музыку, и стакан с виски не заставил себя долго ждать

И вдруг как-то неожиданно накатила усталость, копившаяся весь день, но не дававшая о себе знать. Эстер потерла переносицу и глотнула виски, чувствуя, как тепло постепенно разливается по всему телу. Пошарив в карманах, девушка вытащила пачку сигарет и несколько мгновений вертела ее в руках, словно задумавшись о чем-то. Пальцы, кстати, до сих пор пахли порохом. Уже достав сигарету и зажав ее в зубах, Эстер обнаружила, что потеряла зажигалку. Уже черт-знает-которую на этой неделе.

«Проклятие, что ли, какое?» – подумала девушка, тяжело вздохнув. Почему-то именно зажигалки терялись у нее со сверхъестественной скоростью.

А курить хотелось. Очень. Нахмурившись, Эстер осмотрелась кругом в поисках того, кто мог бы поделиться огоньком. Слева от нее сидела поддатая влюбленная парочка, которой явно было глубоко плевать на окружающих, а справа – грозного вида мужчина и молодой парень. У последних-то стоило спросить, тем более, что Эстер не прельщала перспектива носиться по залу в поисках зажигалки.

В наступившем перерыве между раздирающими барабанные перепонки песнями Эстер, зажав между пальцами сигарету и немного повысив голос, спросила:

– Извините, а у вас не найдется зажигалки? Ну, или спичек?

Иллюзионист снова и снова оглядывался. Может быть, это была паранойя, но вид третьесортного кабака его явно не прельщал. Ческо чувствовал себя не в своей тарелке, словно… Словно, черт возьми, он был не в Италии. Но Италия была Италией, даже босс подтвердил. А Занзас был далеко не последним человеком в его рейтинге, значит, прислушаться стоило. Мальчишка тут же прикинул пару идей, что с ними могло произойти, но все свои мысли мудро держал при себе, как говорится: «Больше молчишь – умнее кажешься».

И всё бы ничего, даже мозг стал воспринимать психоделическую музыку, которую не перекричать, а от заказанного боссом напитка перестало воротить, мыслительный процесс пошел быстрее, да только чувство растерянности, гребанное чувство приближающихся неприятностей не покидало его. А тут ещё подсела миленькая такая девушка, которая тут же привлекла внимание босса.

Фран ни разу не дурак, лишь умело притворяется, поэтому сразу понял, к чему шел их разговор. Услышав лишь обрывок фразы и несколько дружелюбный тон, иллюзионист тут же смекнул, искоса поглядывая на девушку. Лягушонок не сказал бы, что она относилась к стае отбросов, которые частенько ошиваются в подобных заведениях, дуют всякую дрянь и просиживают на наркотиках и алкоголе. Поудобней усевшись на стульчике, Франческо посмотрел на свою шапку, которая покоилась на коленках. Глупая шапка, и зачем она ему? Ещё один из прибабахов ненормального Высочества.

– Повторите то же самое-е-е~ – иллюзионист обратился к бармену, напиток оказался весьма годным к употреблению. «Может быть, боссу и правда разбирается в напитках…» – промелькнула какая-то совсем незначительная мысль, которая тут же потерялась на фоне других. Сейчас его больше беспокоили недавние события. И где, мать их, все варийцы. Нет, жизнь их интересовала Ческо в последнюю очередь, больше интересовало то, что они, вполне возможно, могли что-то знать. Хотя, этот вариант тоже отсеялся в связи с его нелогичностью, потому что было совсем неизвестно, кто и куда подевался.

А кто же оставался ещё? Конечно, информаторы. Деньги вершат всё в этом мире. Деньги или свои рычаги давления. Первая фраза очень бы понравилась Маммону, этому наглому иллюзионисту, жадному до прибыли. Но Франу и на это было плевать. Он даже иногда начинал думать, что его маска безразличия и не маска вовсе.

«Жаль книжку с собой не взял, было бы не так скучно» – Вновь заговорил сам с собой офицер, криво усмехаясь и осушая стакан – «Интересно, договорится ли босс с этой девицей? Или кому-то придется отскребать её мозги?»  – Он думал об этом с безразличием, словно размышлял о завтрашней погоде и, в любом случае, вы данный момент от него совсем ничего не зависело.

– Благими намерениями, как говорится... – Негромкий смешок. Ему, определенно, весело – так веселятся люди во время чумного пира, ощущая близость скорой смерти и ожидая ее, как верную любовницу. Девочка красивая, да вот только пальцы выдают: жилистые не в меру, сильный указательный, крепкая перемычка – руки, привычные держать оружие, узнаются сразу. У мужчин это менее заметно, они сами по себе сильнее девушек, а вот представительницы слабого пола, привычные к стрельбе, почти лишаются женственности. 
Резко вскидывается, словно для нее эти слова – неожиданность. В этом возрасте нужно быть всегда начеку, предугадывать чужие действия на два шага вперед или хотя бы не выдавать так откровенно досадного упущения в расчетах. Впрочем, как и в любом другом возрасте, чего уж там. Такая резкость в движениях вызывает смех, сиплый и краткий, лающий смех и тихий шепот:

– Я не спросил, кого ты убила этой ночью, девочка, не нужно так дергаться.

Протягивает руку, проскальзывает пальцами по ее плечу, беря под локоток – хорошее прикрытие для бармена и остальных, просто мужчина, который ищет, с кем развлечься. Склониться к самому ее уху, обжечь его дыханием:

– Первое: место, где остановиться. Недорого, но со всеми удобствами и без лишних вопросов. А второе – расклад сил в стране и в мире, как можно больше о подполье. Мне нужно знать все и не меньше; плачу соответственно.

Краем глаза мужчина ловит, что Фран заказывает второй коктейль, и, похоже, как всегда скучает. Что поделаешь, это не его поле боя, да и сам мальчишка вовсе не боец. Криво усмехнувшись, мужчина поднялся, утягивая за собой девушку и бесцеремонно притягивая ее за талию к себе.

– Франческо, мы уходим, – незначительно бросил он, свободной рукой вытягивая из кармана пачку, перехваченную резиночкой, да так, чтобы бармен мельком увидел кобуру, висящую на поясе. Отстегнув пару купюр общим номиналом выше двухсот евро, босс кивнул этому петуху напыщенному:

– Сдачей зашей себе рот.

Крепко удерживая девушку за талию, мужчина направился к выходу. Ничего необычного – попала девочка, и провожают ее завсегдатаи гиеньими взглядами и похабными шепотками. Кажется, того, что мужчину еще и мальчишка сопровождает, никто уже не замечает, но оно и на руку.

Улица обнимает прохладой, которая мгновенно забирается под одежду длинными леденящими пальцами. Занзас набрасывает тяжелую форменную куртку на плечи девушки, продолжая удерживать ее около себя. Его шепот – без доли угрозы, в чем-то даже скучающий:

– Первый вопрос меня сейчас интересует остро, так что в твоих интересах его решить как можно быстрее. Нет, прости, оружие, если что, я вытащу быстрее, да и денег откупиться от полиции хватит, вряд ли они стали менее продажными за то время, которое я... отсутствовал, скажем так. Кстати, да. – Горький смешок прерывает речь, – Отсутствовал... интересно, сколько. Впрочем, позже. – Мужчина склонился к нежному девичьему уху, сдул выбившиеся из прически прядки и закончил свою пространную тираду:

– Сейчас я отпускаю тебя, и мы идем решать первую проблему. А с оплатой разберемся, когда прибудем на место. Раз, два, три, – сипло рассмеявшись, Занзас отпустил от себя девушку.

– Кстати, как звать тебя, скрипачка? – поинтересовался он с картинной радушностью, глазами продолжая следить за каждым ее движением. Он ожидал от нее реакции, действий, чего-то... живого. В последнее время ему остро живости не хватало.

Происходящее все меньше и меньше начинает нравиться, и пальцы лишь сильнее сжимают стакан. Мужчина тихо посмеивается над ней, а потом и вовсе хватает под руку и начинает шептать на ухо. Первое, что хочется сделать – вырваться. Но в голове вовремя проскальзывает мысль, что привлекать внимание сейчас ни к чему, однако девушка все равно слегка напрягается.

Со стороны их разговор не должен вызвать никаких подозрений у шибко любопытного бармена и посетителей. Просто мужчина, который ищет, кого подцепить этой ночью, и обычная девушка, готовая на все. Эстер начинает немного забавлять этот импровизированный спектакль. Видно, виной этому бурбон, слегка ударивший в голову.

– Ну, видимо, выбора у меня нет, – с ухмылкой тихо произносит она, и тушит сигарету в пепельнице, стоящей рядом, когда мужчина заканчивает говорить.

А потом ее, обхватив за талию, куда-то утягивают за собой, словно какую-то безвольную тряпичную куклу. Хочется громко возмутиться, но роль еще не сыграна до конца. Она едва не забывает о скрипичном футляре возле своего стула, но вовремя спохватывается. А так, был бы приятный подарочек работникам забегаловки к концу смены.

Когда они наконец выходят на улицу из душного бара, пропахшего выпивкой и сигаретным дымом, Эстер наконец-то дает себе возможность вздохнуть полной грудью. Прохладный ночной воздух приятно холодит лицо и отрезвляет слегка затуманенный алкоголем разум.

На плечи ложится тяжелая куртка. Эстер поднимает взгляд на мужчину, а тот кладет свою широкую ладонь ей на плечо, не давая и шанса хоть на шаг отойти в сторону, и продолжает разговор, начатый в баре.

Когда мужчина произносит последнюю фразу и с тихим смешком наконец-то ее отпускает, Эстер понимает, насколько она вляпалась. По самое не хочу, с блеском и фанфарами. Она нервно сжимает ручку футляра. Нет никаких сомнений, что он сдержит свое обещание и пристрелит ее, если вдруг что-то пойдет не так. Разделается с ней по-тихому в каком-нибудь безлюдном переулке, и дело с концом. Даже вряд ли от полицейских придется откупаться,  потому что найдут ее хладный труп, разве что, только к утру. Из мрачных раздумий ее вырывает очередной вопрос. Скрипачка… Из уст мужчины это звучит как издевка, будто он уже давно понял, что никакая она не примерная девочка со скрипкой под мышкой, которую по случайности занесло в бар, а иначе, зачем он выбрал именно ее из всей этой разношерстной публики? Возможно, сумел разглядеть то, что никому до этого не удавалось: что у этой девчонки руки по локоть в крови и ей все равно нечего терять, а Большой Брат уже давно списал ее со счетов…

– Эстер, – отвечает она, а потом, в тон ему, спрашивает: – А как насчет Вас? Как Ваше имя? – и бросает на него короткий взгляд из-под челки.

Она почти физически ощущает на себе его взгляд. Глядит неотрывно, словно охотник в засаде за своей жертвой. Шаг влево, шаг вправо – и нету Эстер.

А она, тем временем, прокручивает в голове все возможные варианты того, где бы могла остановиться эта парочка. На ум не приходит ничего путного. Ну не вести же их к себе домой?!

Но, в сложившейся ситуации, этот вариант кажется единственным и наиболее приемлемым. А что, дом, скрывающий одну убийцу, может стать убежищем и для троих. Хотя бы на первое время.

Эстер слегка замедляет шаг, на мгновение задумавшись, а потом резко прибавляет скорость и сворачивает в ближайший проулок между домами, бросая на ходу:

– Нам нужна машина. А то так мы до центра только к утру доберемся.

Пройдя несколько метров, они оказываются возле проезжей части. Эта улица намного более освещена, но в такой поздний час людей все равно можно пересчитать по пальцам. Компания загулявших подростков да бомжеватого вида мужчина.

Машин на дороге тоже немного, только проезжающие фуры, да редкие попутки, проносящиеся мимо. Слишком мала возможность поймать такси в этот час, но не добираться же на своих двух до центра Милана.