▪ Время: 00:22
▪ Погода: довольно прохладно, 6 °C. Во многих районах шел дождь. Облачно.

Иногда как станет плохо и отпустит уже не скоро, бывает ещё хуже, когда неконтролируемая агрессия потоком тем самым, который не принадлежит вечности, вырывается наружу и со всей беспощадностью ломает чьи-то судьбы. Бывает и ещё хуже, но тогда уже спасают только успокоительные в нереальных дозах, скорее даже антидепрессанты, литрами спрайта запивать эти горькие таблетки, иногда раскусывая гладкую оболочку. Они обещают вам хорошее настроение и незабываемые ощущения после того, как отпустит, видимо, но почему то лучше редко когда становится, лишь только хуже, лишь только в горле пересыхает быстрее чем могло бы и зрачок расширяется в своих немых судорогах. Ну, там нервы ни к чёрту, в скором времени начинаешь медленно сходить с ума, а всё потому что ёбаные таблеточки не помогают спасти душу, а наоборот продают её дьяволу, а там вечные муки, вроде бы так и надо, подписался ведь. Я не знаю, ты когда нибудь неловким движением пальца размазывал мягкой линией хлопья пепла по чьей-нибудь белой коже? Нет, и славно, одним лишь движением ты портишь созерцание прекрасного, белое полотно, оно уже не пригодно после единой ошибки, всего одна ошибка, одна и крах! Задыхаться от собственной беспомощности: всё потерялось в какую то ничтожную долю секунды, все рушится быстрым потоком неосознанности. Это так называется болезнь расшатанной психики, когда вроде бы ясный контроль всего ума, когда вроде бы в мыслях такое ледяное спокойствие, что зависть охватывает всё чувство собственной беспечности. Когда каждый ход просчитан на три несчастных цифры вперёд. Когда нету человеческих эмоциональных срывов на любой пустяк и безрассудную мелочь, когда любые выпады левых заставляют щуриться в искренней неприязни к их шалящим мыслишкам. Вроде бы да, вроде всё и вправду рассчитано, вроде бы всё настолько искусно замаскировано под чистоту равнодушия, что иной раз кажется, что дыхание остановилось, а в глазах застыли звёзды. Это всё действительно болезнь психики, всё не настолько контролируется, как может казаться непосвящённому. Иногда стрелка тех часов дрогнет и вся идеальность подобно невесомому пеплу под пальцем смажется в сторону. Смажется резко, неожиданно и настолько агрессивно, что цунами океанов покажутся только навязчивой шуткой всесильных богов.
Сейчас я лишь криво улыбался, молча втягивая в себя дым сигареты и сверля взглядом твой силуэт передо мной, гадая, зачем ты согласился пойти со мной, как тебя называет твоя влюблённая дама и сколько уже лет сладкие мечты твои принадлежат кому-то другому. Это занимательно, я ставлю пальцы на лакированной идеальностью дорогой вещи стол, отмечая в сознании, что стол чёрный, такие проще протирать от разводов алкоголя, ровно ставлю пальцы на эту манящую поверхность, подсказывая взглядом о нервных электрических разрядах в своих мыслях. Небрежным скольжением зрачка по твоему телу, чтобы потом, заостряя внимание на соблазнительно пухлых губах, заговорить охрипшим голосом, но в быстром темпе:
– От тебя приятно пахнет, кстати, тебе нравится запах тёмно-синего ириса?
Немецким языком, прекрасное сочетание моего голоса с этим тяжёлым темпом речи. Протёрто, ещё более охрипше. Дашь послушать себя?
– Скажи, ты понимаешь какого чёрта делаешь? Зачем пить антидепрессанты, если в результате всё равно выходом окажется самоубийство? Мне нужна женская красная помада, мы ею с тобой распишем зеркала неприличными словами в уборных. А потом выйдем на улицу петь классику британского рока. Да, но к чертям неприличные слова, мы распишем зеркала текстами песен.
У тебя совершенно случайно не создалось впечатление, что по моим венам разгуливает дурь? Кажется я забываю делится своими мыслями, кажется ты и вовсе теряешь смысл начатого мною разговора, я играю с тобой в головоломки, твой ответ – твой добровольный выбор шахматного хода, именно так. Отступить или выиграть, сдаться или в небеса голубку мира? Сладкий бред. Чёртов сукин сын.
– Нет.
Резкое необъяснимое состояние, когда бесцельно по тёмным улицам и завидев свет не дать ему спастись – ловко цепляясь усталыми руками за твою кисть и бесцеремонно заглядывая в глаза, предложить выпить виски в два часа ночи.
– Нет, нет, у меня из головы вдруг вылетели тексты всех известных песен, – Это кажется уже стало привычкой, это кажется уже зависимость от ночи и от этого интересного света в чужих душах, в чужих жизнях. Это, кажется, подобно какой-то нездоровой игре, вырывая тебя из сетей липких суеты, причиняя ожоги новой встречей, хватать, не контролируя силу, возможно, оставляя лёгкие синяки на нежной коже, они, конечно, сойдут потом вскоре, а может останутся на долго, всё равно как ни крути помечено.
– Мэрлин Монро была дурочкой.
Это чёткое осознание эгоизма своего, он предводительствует, обречённое влечение и ты встречаешь мои сияющие глаза хмурым взглядом в ответ, я верно угадываю мысли, сейчас не хватает шипящих ядом фраз, от которых бросает сначала в жар, потом в холод, ознобом по костям, чтобы достичь чувства покоя. Воспитание королевское не позволяет дать мне по морде или ты из тех, кто сам ищет короткие стихи лунными ночами и только рад лёгким укусам в жилку на шее. Нужно сохранять баланс, поддерживать дистанцию, будешь кофе? Желаешь ли пообщаться о смысле бессмертия за чашечкой ароматного кофе, солнце? Я не зря поймал именно тебя, не зря выбрал из всей пыльцы красочной радуги, это не случайный выбор, не первый попавшийся под руку. Я наслаждаюсь твоими повадками, не мимолётно, а тщательно разбирая на основы гордость безупречной осанки и надменность взгляда. В этом мире бывает многое, случается частое. Адский холод вынимает из тебя остатки духа, ты, наверное, будешь недоволен некоторыми поворотами событий, но сегодня я дам тебе подержать огонь в его первоначальном виде. Я снова улыбнусь, не по настоящему, как-то искусственно, может с натяжкой, но улыбнусь же, а ты по-прежнему изучаешь меня не доверительным взглядом, делая, видимо, как и я, выводы о интересующих тебя моментах моего поведения, моего голоса, может цвета глаз или о неправильных мыслях. Интересный припадок. Я же знал, что выбираю. Знал, на какую лошадку ставлю. С такого только пылинки сдувать и угощать зелёными свежими яблоками. Такой строптивый и непредсказуемый, а главное загадочный, в виду своей самовлюблённости и уверенности в своей неотразимости. Явная романтика. Это просто красная тряпка для меня, прижимая нож бы к нежной шее и ласкательным словом по слуху, но пока что лишь пропахшее тяжёлым сигаретными дымом помещение. Мелом по чёрному асфальту, путаться тонкими пальцами с твоими, в некоторых мгновениях чересчур больно соприкасаясь костяшками, белая кожа белеет ещё сильнее, словно обожая посмертно, сжимать. Я мысленно в твои волосы заплетаю полевые цветы. Днём и ночью слышу как заключённые под пытками кричали, как клятвы шепчут те, чьи души приговорены к мучениям и как крещённые зовут ангелов на помощь, молитвами перебивая моё желание поймать добычу. Они проклинают демонов, они ненавидят нас, ты их тоже слышишь, нет? Башни колокола и неба нету уже. Дорогие напитки, сливки общества, нет кислорода практически, духота смешивающаяся с редкими духами. Сладко, грубо, отпечатывается на лёгких, клонит в сон. У тебя суженные в любезности глаза, ты же оставишь мне поцелуй на щеке, губами побеспокоишь моё внутреннее спокойствие, моё умиротворение, тем самым неосторожным жестом вызывая цунами? Оставишь? Я умею убеждать, без твоего поцелуя мне не прожить и часа. Порождение иллюзий.
И вот сейчас мы у барной стойки, напротив друг друга. Я, сцепившись с тобой пальцами, разговариваю о том, что приходит в одурманенную голову. Это не обязывает, не связывает по рукам и ногам, можешь целовать меня – я пойму, можешь поделиться выдуманной мечтой, я выслушаю, а ещё ты всегда волен врезать мне арматурой, я же не говорил, что боюсь боли. Тело моё изгибается в сутулой кошачьей позе, с эластичным оттенком грубости, в мыслях потерянность. Что там у тебя я пока ещё не понял.

Отредактировано Adrian Goemans (13 декабря 05:42:57)